Рерихи

Рериховское движение является религиозным; оно прак­тикует неевангельскую, нехристианскую религиозность, его духовный путь существенно противоположен пути православному, пути церковно-христианскому. И однако же на этот путь рериховское движение пытается завлечь христи­ан. Поэтому оно и не может быть охарактеризовано бого­словом иначе как секта.

 

Большинство людей, почитающих имя Рерихов, совер­шенно не знают их доктрины. "Да, были такие художни­ки. Они путешествовали в Индию. И там, не то в Тибете, не то в Шамбале, они встречались со святыми отшельниками и мудрецами — Махатмами. Они учили духовности, писа­ли о красоте, о том, что культура спасет мир. Они призы­вали к терпимости и к уважительному отношению ко всем религиям, единство которых Рерихи и проповедовали. И вообще учили жить в гармонии с природой и Космосом".

 

Это и есть, пожалуй, весь популярный катехизис рериховской пропаганды. Людей, которые сами читали их фи­лософские трактаты, то есть трактаты собственно "Живой этики" или "Агни Йоги", не так уж много. Может, многие пробовали читать. Но дочитали явно немногие. Все Рери­хов уважают, но весьма мало людей их читали и еще мень­ше вчитывались.

 

Понятно смущение людей, когда они вдруг узнали, что эти милые, хотя и чудаковатые путешественники, всем желавшие добра, вдруг оказались отлучены от Церкви.

 

Оккультное посвящение Николай Рерих получил от ге­нерального делегата "Великой Ложи Франции" Чеслава фон Чинского, который в 1911 году устраивал спиритические сеансы в доме у художника. Не Евангельскую традицию продолжает теософия, но сознательно анти-христианскую.

 

В Заявлении масонского Конгресса в Бельфоре (1911) содержится увещание к собратьям: "Не будем забывать, что мы антицерковь, приложим в наших ложах все уси­лия, дабы разрушить религиозное влияние во всех формах, в которых оно проявляется".

 

Конвент Великого Востока в 1903 декларирует: "Три­умф Галилеянина длился 20 веков. Иллюзия длилась слиш­ком долго... Он исчезает в свою очередь, Бог лжец. Он при­соединяется к другим божествам Индии, Египта, Греции и Рима, которые тоже видели много обманутых ими существ, лежащих ниц перед их алтарями. Братья-масоны, нам дол­жно быть приятно, что мы не чужды этому падению лож­ных богов!".

 

Обращение Конвента Великой Ложи Франции (1922) призывает: "Энергично будем поддерживать в каждом сво­боду совести, но без колебания будем объявлять войну всем религиям, ибо они суть истинные враги человечества. На протяжении всех веков они способствовали лишь разладу между отдельными людьми и народами. Будем работать, будем ткать нашими быстрыми и ловкими пальцами са­ван, который покроет в один прекрасный день все религии; таким образом мы добьемся во всем мире уничтожения ду­ховенства и предрассудков, внушаемых ими".

 

Эти признания взяты не из антимасонской, но именно из промасонской книги, написанной любимым учеником Елены Рерих — А. Клизовским.

 

Поскольку теософия рождена масонством, она не может декларативно опираться лишь на свою действительную родословную. Ей нужно было прислониться к какой-то ме­нее одиозной религиозной традиции. Поэтому на протяже­нии полустолетия происходил дрейф теософии. "Тучка зо­лотая" теософии пробовала переночевать на груди то одно­го, то другого "утеса-великана".

 

Первоначально Блаватская была полностью солидарна со спиритистами: "Я спиритка и спиритуалистка в полном значении этих двух названий. Я была матерьялисткой по­чти до 30 лет, и верила и не верила в спиритизм... Более 10 лет я спиритка и теперь вся моя жизнь принадлежит этому учению". Спустя год Блаватская начинает ревизовать спи­ритуализм: "С тех пор, как я в Америке, я посвятила себя всю спиритуализму. Не феноменальной, материальной сто­роне оного, а спиритуализму духовному, пропаганде свя­тых истин оного. Все старания мои клонятся к одному, очистить новую религию от всех сорных трав ее".

 

Как видим, Блаватская здесь прямо говорит о создавае­мом ею учении как о религии, но пока она честно заявляет, что это именно новая религия и что именно она стоит у ее истоков. Но вот настала пора создавать "Теософское обще­ство" — и Блаватская бросает первый якорь: "Олкотт те­перь устраивает Theosophical Society в Нью-Йорке, которое будет составлено из ученых оккультистов, каббалистов, philosophes Hermetiques XIX века, и вообще страстных ан­тиквариев и египтологов. Мы хотим делать сравнительные опыты между спиритуализмом и магией древних букваль­но по инструкциям старых каббал — и жидовских, и еги­петских".

 

Итак, первая точка опоры, первая историческая любовь — это каббала. "Я посвятила всю жизнь мою изучению древ­ней каббалы и оккультизма", — пишет теперь Блаватская, еще недавно уверявшая, что вся ее жизнь принадлежит спи­ритизму.

 

В 1877 году выходит "Разоблаченная Изида", наполнен­ная уверениями в том, что теософия на этот раз происхо­дит из некоего "буддхизма", который гораздо древнее лю­бой другой индийской религии, и из тайной египетской мудрости.

 

Историко-религиозные построения Блаватской, ставя­щие буддизм раньше ведических религий, с таким сарказ­мом были приняты востоковедами, что   пришлось искать новую почву для проращивания теософии в глубь столе­тий. Блаватская нашла замечательный ход: "Тайная Докт­рина" пишется как комментарий к некоей "Книге Дзиан", которую не видел никто и никогда, кроме Блаватской, и которая ею провозглашена самой древней книгой человече­ства. Теперь уже ни Египет, ни буддизм не необходимы для теософии. Теперь можно сказать, что любая религия — отголосок "Книги Дзиан", и что любая религия исказила изначальную религиозную мудрость, ныне известную только Блаватской. При этом исходное лоно теософии — спири­тизм — подвергается самому резкому осуждению ("Повто­ряю: спириткой я никогда не была" — заявляет теперь Блаватская).

 

Позднее Рерихи, очевидно, не имевшие вкуса ко столь масштабным историко-религиозным авантюрам, вновь со­чли необходимым пропагандировать теософию не как не­что самостоятельное, а как голос собственно восточных тра­диций, обращенный к западным читателям. Рерихами ис­тория теософии возводится к буддизму (Блаватская же ни­когда всерьез не отличала буддизма от религии Упанишад), и нити "традиции" привели их не в Индию, а в Шамбалу-Тибет. Египетского материала, столь важного для "Разоб­лаченной Изиды", Рерихи практически нигде не касаются.

 

Несколько раз я с изумлением слышал, как рериховцы заявляли, что Рерихи к Блаватской не имеют никакого отношения и что учение Рерихов нельзя комментировать с помощью цитат из Блаватской. По­этому приходится привести несколько аргументов, чтобы обосновать очевидное. Во-первых, постоянно ссылаясь на Блаватскую и рекомен­дуя читать ее книги, Рерихи нигде не полемизируют с Блаватской. Они всегда лишь защищают ее, но нигде не дистанциируются. Во-вторых, Е. Рерих так презентует свою наставницу: "Скажу лишь, что Е. П. Блаватская была огненной посланницей Белого Братства. Именно она была носительницей доверенного ей знания. Именно из всех теософов одна лишь Е. П. Блаватская имела счастье получить Учение непосредствен­но от Великих Учителей в одном из Их Ашрамов в Тибете. Именно только через Е. П. Блаватскую можно было приблизиться к Белому Братству, ибо она была звеном в Иерархической Цепи. Е. П. Блаватс­кая была тем Иерархическим Звеном, обойти и пренебречь которым означало осудить себя на полную неудачу. Я преклоняюсь перед вели­ким духом и огненным сердцем нашей соотечественницы и знаю, что в будущей России ее имя будет поставлено на должную высоту почита­ния" (Цит. по: Шамбала — твердыня Света. — Томск, 1994, сс. 93-94). И комментарий самих рериховцев: "Именно Рерихи продолжили дело Блаватской, именно через них было дано тем же Высоким Учителем Последнее Откровение Высших Сил заблудившемуся человечеству — Агни Йога. "Тайная Доктрина", дополненная, развитая и обогащенная Агни Йогой, выводит человека в Беспредельность Мировой Эволюции... Правильнее было бы назвать два этих Учения единым Учением, так как давались они человечеству из одного источника, и второе Учение дополняет первое" (там же, с. 103 и 217).

 

Рериховское учение утверждает, что оно нашло способ объединения всех религий. Соответственно, любая дискус­сия с рерихианством оказывается борьбой против веротер­пимости и просто агрессивной выходкой.

 

Но от кого же в данном случае исходит агрессия? Лю­бой человек, читавший труды Блаватской, знает, с каким раздражением она при каждом удобном случае отзывается о христианстве. Но дело не в эмоциях. Душить можно и с улыбкой. В том "общерелигиозном синтезе", который пред­лагают теософы, христианство на самом деле должно быть просто растворено в оккультизме. Поэтому сопротивление теософскому "примирению" для христианства есть вопрос выживания.

 

В религии действует тот же закон, что и в математике — общий знаменатель всегда наименьший.

 

Объединение православных и протестантов, например, предполагает, что, сохранив общую для нас Библию, пра­вославные должны будут убрать иконы, красоту Богослу­жения, таинства, почитание святых, молитвы за усопших — в общем, все то, что отсутствует в протестантизме.

 

Объединение христиан с иудеями, в свою очередь, от­нюдь не обогатит жизнь христиан, а урежет ее: из Библии мы должны будем устранить Евангелие и остаться только с книгами Ветхого Завета.

 

То, что объединяет нас с мусульманами — это вообще всего лишь одна, первая книга Ветхого Завета — книга Бытия.

 

Но если мы захотим найти общий знаменатель с будди­стами, то даже свидетельство книги Бытия о Боге как о Творце окажется излишним, разъединяющим...

 

Агни Йога отнюдь не плюралистична, она никак не со­гласна с теорией множественности религиозных истин. Че­рез исторические, "экзотерические" одежды многих рели­гиозных традиций надо проникнуть к Единой Эзотеричес­кой Доктрине, и если что-то в исторических религиях не соответствует тайному знанию оккультистов — оно долж­но быть отброшено. Там, где нет полноты каббалистичес­кого оккультизма — там нет полноты истины, там есть ущербность, ложь и обман.

 

Поскольку же нет ни одной исторической религии, ко­торая была полностью идентична конструкции Блаватской, остается только отвергнуть их все. И потому в теософской литературе, вроде бы ищущей мистические глубины всех религий, столь естественны нападки на все религии вооб­ще: "Религии запугали человечество судом и лишили дер­заний" (Агни Йога, 245). "Всякая обособленная, ограни­ченная и упадочная религия есть опиум, злейший яд разъе­динения и разложения. То же можно сказать о невеже­ственной науке". "История Религий истинно самая мрач­ная и кровавая страница в истории человечества!" "Каза­лось бы, навсегда покончено с двумя западными измышлениями — мистицизмом и метафизикой. Лаборатория, среднеоборудованная, говорит достаточно о свойствах единой материи" (Община, 230). Последнее, очевидно, означает, что если Бога нельзя взять пинцетом и положить под мик­роскоп — значит, всякая речь о Нем бессмысленна. А если при анатомировании трупа не удается вырезать души — значит, ее и не было. Это — пошлость, а отнюдь не "синтез философии и науки".

 

Но прежде всего — каково отношение теософов к хрис­тианству? Официально рериховцы заявляют, что они сами совсем христиане и готовы исполнять все, что велит "махатма Иисус". Такая ситуация в истории Церкви не нова. Еще пророк Исайя предсказывал: "И ухватятся семь жен­щин за одного мужчину в тот день, и скажут: свой хлеб будем есть и свою одежду будем носить, только пусть будем называться твоим именем, — сними с нас позор" (Ис. 4, 1). Так и сегодня за имя Христа хватаются даже те, кто в сердце своем противостоит Его благовестию.